— ты никогда не думал, что ты в депрессии? — вдруг спрашивает фин и складывает шейные позвонки в узел невидимого кулака на своем загривке – голова скатывается набок, взгляд полощет хмурое лицо напротив. бывают дни, когда живительный рог изобилия прочищает аксову кровь – перегоняет по венам односолодовую смолу – и тогда смех ссыпается с него искрами, с этой жухлой, но сладостной хрипотцой в конце, как будто воздух вдруг потерялся на подходе к легким, заблудился в местах, где аксово сердце всходит в живом импульсе, как распаляющие огонь меха.

  но бывают и другие дни – такие, как сегодня. фин не знает, во что их обернуть и почему они всегда приволакиваются к порогу мэгги, отрезать фунт-другой от акса или забить трахею рена ксанаксом. по меркам грей, их жизнь – долина процветания в зрачке угасающего урагана, каждый день выходной и на дне морозильной камеры всегда ожидают бокалы для грязного мартини. хули им еще нужно?

  акс отвлекается от своих мыслей, и они стоят так, разглядывая друг друга что-то около секунды — надушенный чужой кровью койот и сошедший с вертела какого-то ледника каркас древнего хищника — пока фин не смещается в привычную версию себя. язык прокатывает штангу вдоль передних зубов (я отвалил столько денег за твои блядские зубы чтобы что, эмаль пошла нахуй? – мастера по соскам не оказалось на месте. – что. – что.) перед тем, как протолкнуть через них внезапно сложившийся гениальный план:

  – помнишь те микро-камеры с амазона по сорок баксов, которые "не будут работать"? они работают. стоят в лампах, – фин подбирает телефон со столика, пролистывает четыре экрана ненужного барахла до ярлыка с нужным. – а ты чо, – спрашивает внезапно, не поднимая лица (в сумраке чужого номера их удивленные глаза отражаются об экран айфона), – не по приколу пистолет с собой носишь? пострелять на четвертое июля или типа того, – финли шарит за два вида взрослых игрушек: пистолеты и вибраторы. первые обживали их дом, как крысы иногда обживают старые небоскребы – присутствие не столько видимое, сколько ощущаемое где-то на подкорке – с тех пор, как мать фин перебралась к клайду. вторые вошли в обиход на двадцать лет позже, когда рен впервые предложил им попробовать вебкам.

  ни о том, ни о другом они никогда не говорили с акселем.

  все постояльцы мэгги так или иначе выясняют, что фин – ребенок какого-то трастового фонда – но о том, что этот трастовый фонд имеет связи на серых и черных рынках грей не распространяется. "мой папи – гангстер" – не лучшая тема для новых знакомств.

  – они стояли только в пустых номерах, но потом повъезжали все эти чуваки на прошлой неделе и не было возможности беспалевно убраться, – они кликают на нужный экран, растягивают его вдоль телефона. внедряются в аксово пространство – его одеколон ненадолго перебивает махагони, оборачивается вокруг хребта, как пальцы вокруг рукояти дробовика. – посмотрим...

  сквозь помехи на черно-белом экране возникает силуэт и кажется, что он полностью не дорастает до человека – не наливается мясом, не раскатывается в жилы и артерии, а так и остается тенью: вот она подбирает страницы с покрывала, вот сжигает одну из них над черной ссадине свечи, вот неестественно проворачивает голову через собственные кости: и его взгляд, внимательный, сопровождаемый все той же пустой улыбкой, ложится как раз на глазок камеры.